...Бои за освобождение Харькова были затяжными и кровопролитными. Из более чем двухсот курсантов Асиновского пехотного училища, с которыми восемнадцатилетний командир миномётного расчёта Евгений Шляпин прибыл на фронт, спустя месяц в живых остались единицы.
Сегодня ему уже 93 года, и глядя в его искрящиеся глаза, слушая отнюдь не старческий, не дребезжащий голос, словно сам окунаешься в события тех лет. Ровесник века, Евгений Афанасьевич Шляпин, несмотря на серьёзные проблемы с ногами, встретил нас на пороге своей квартиры и предложил пройти.
...Они воевали в составе 299-ой стрелковой дивизии 960-го стрелкового полка 53-ей армии. Для каждого из этих молодых ребят тот бой стал первым крещением. Для минусинца Евгения Шляпина - первым и последним. Случайный осколок прошёл сквозь живот, разорвал кишечник и правую почку. Из-за непрекращающихся обстрелов лишь на исходе дня Евгений был доставлен в медсанбат. Врачи удивились, как молодой сибиряк перенёс операцию, ещё дышит. Ведь уверенно пророчили, что уже не жилец... Но он выжил назло врагу, войне, и ни боль, ни раны не сломили его мужества. Долгое лечение в госпитале, затем комиссовали как негодного к службе.
Евгений Афанасьевич уверенно и точно вспоминает все детали тех событий, прекрасно помнит имена друзей, сослуживцев и работников госпиталя. Тот, едва не ставший последним для него день, когда он лежал, истекая кровью, может описать поминутно. Но обо всём по порядку. Свой рассказ ветеран начал с событий первого дня войны:
- Когда нас застало известие о войне, мы, шестнадцатилетки, сразу же бросились в Минусинский райвоенкомат, так нам всем не терпелось попасть на фронт. Все пацаны боялись, что не успеют повоевать. Но оттуда всех отправили по домам: рано вам ещё, подрастите сначала. Наша помощь нужна была в тылу. Забрали зрелых мужиков, а на замену им в поля бросили нас.
В селе Пригородное, это между Знаменкой и Восточным, учили нас снопы вязать. Ох и наука, доложу я вам! Бабы над нами посмеивались, вроде, всё как они делали, а поставишь сноп - он тут же разваливается. Из жилищных условий: в чистом поле два барака - вот и всё. И если днём на работе особенного ничего не происходило, то самые худшие мои воспоминания о той поре - это ночные блохи. Я тогда столкнулся с ними впервые и до сих пор могу уверенно сказать, что это просто наказание! Работали мы и на бахче, арбузы в то время были не чета нынешним, по 12-15 килограммов, затем хлеб молотили, в общем, ничего геройского, о чём мы так мечтали, обычный труд в тылу.
Шёл второй год войны. В городе из местных школ в то время готовили госпиталя, но фронт, повернувший вспять, позволил вновь вернуть им статус учебных заведений. Мы с моими погодками в то время, а это был конец 1942-го, днём ремонтировали вагоны, а по вечерам занимались строевой подготовкой. Голодно было в те времена, кормили лишь завтраком - глиняная миска, в ней подобие супа: капустный листок, если повезёт, попадётся кусочек картошки, на весь день четыреста грамм хлеба. Единственный плюс - горяченькое, хлебнёшь и на работу. Вечером по кружке обжигающего морковного чая и спать, не раздеваясь.
Фронт гремел далеко, но через два года дошла и до нас очередь. Отправили нашу сибирскую братию в Асиновское пехотное училище, что в ста километрах от Томска. Обучались мы там миномётному делу. Вместо положенного года проучились вдвое меньше. Когда ждать отправки стало совсем невмоготу, прозвучал сигнал к построению. Вот выстроились мы все на плацу и командир спросил нас, есть ли желающие поехать на фронт. Все, не сговариваясь, сделали шаг вперёд. Это был июль сорок третьего, нас, 250 молодых курсантов с сержантскими званиями, перебросили под Курск. Я попал на 2-ой Украинский фронт, где командовал расчётом 82-миллитрового миномёта.
В те дни начиналось массовое наступление, целью которого было освобождение Харькова. Жуков предупреждал Сталина о преждевременности операции, но генералиссимус был непреклонен и не желал отступать от плана. Много наших погибло и попало в плен. Двадцать третьего августа ценой огромных потерь Харьков был взят. Для примера, в Сталинграде жизнь солдата в среднем равнялась пятнадцати минутам, сержанта - чуть более, офицера - до двух часов. Я думаю, у нас было то же самое. Из одиннадцати дивизий еле-еле можно было собрать одну дивизию "выживших". В той мясорубке наш выпуск потерял восемьдесят процентов личного состава. Мы шли по огромным алым розам, которые нам бросали под ноги освобождённые местные жители.
После освобождения Харькова 3 сентября состоялся тот утренний бой, в котором меня тяжело ранило. Миномётный расчёт, которым я командовал, нанёс несколько залпов по противнику. Такова специфика действий миномётчиков, что мы не всегда можем увидеть воочию результаты "работы" своего орудия, но я уверен, что наши мины достигли цели. Затем глухой удар…
Евгений Афанасьевич замолчал, словно вновь вернулся в тот отрезок времени между жизнью и смертью. Хотя самая главная борьба в его фронтовой жизни была ещё впереди.
...Из окопа Евгения перенесли в будку обходчика, где, потихоньку истекая кровью, он пролежал до вечера. Когда плотность огня стала чуть тише, его смогли доставить в медсанбат. Как сам он шутит: "Характер у меня для сибиряка слишком мягкий потому, что в моих венах течёт женская кровь". Свою кровь путём прямого переливания ему отдавала медсестра. Делились и другие женщины… Когда сложнейшие операции делались при свечах, глубокое ранение в живот не оставляло надежд на выздоровление. Но даже среди опытных военных медиков нашлись те, кто вопреки правилам военной медицины после оказания первой помощи не отправили его в тыл, а продолжили бороться за «сибирского мальчишку», как называли его в полевом госпитале. Битва за жизнь длиною в месяц. Затем ещё семь месяцев восстановления в госпиталях.
…В апреле сорок четвёртого, после комиссии, он вернулся в родной Минусинск, где спустя две недели в гостях у одноклассницы повстречал свою будущую супругу. Пятого мая сорок пятого года, в день рождения Евгения Афанасьевича, они сыграли свадьбу. Послевоенная жизнь налаживалась. В горисполкоме, куда его определил начальник военкомата, Евгений Шляпин отработал сорок шесть лет. Был инспектором, заведующим горторготделом, контролёром учётного бюро, юристом, секретарём. За плечами ветерана четверть века на посту депутата Минусинского горсовета. Награждён орденом Отечественной войны первой степени и множеством медалей. В начале мая 2000-го года за большой вклад в развитие экономики и социальной сферы города ему присвоили звание "Почётный гражданин города Минусинска".
Жизнь богаче вымысла, и, по признаниям самого Евгения Афанасьевича, удивительных историй с ним происходило немало:
- В 1983 году мы с женой по приглашению однополчан прибыли на празднование 40-летия освобождения Харькова. В гостинице, где мы расположились, одна из гостей, услышав разговор в коридоре, где упоминался Красноярский край, воскликнула: "У вас должен жить Женя Шляпин!.." Услышав её голос, я моментально узнал свою спасительницу и опустился перед ней на колени. Спустя столько лет она не забыла, как меня зовут, а у меня перед глазами навсегда сохранился её образ.
Или вот ещё. Служил со мной в одном училище паренёк. Из Кемеровской области, сейчас уже название деревушки не вспомню. Накануне отправки в место дислокации подружился он с девушкой, да и провели они ночь как муж с женой, а утром по повестке - на фронт. Я его и не знал толком, всё-таки только наш набор составлял две тысячи человек. В том роковом бою, где меня чуть не убило, было ещё двое тяжелораненых, в том числе и он. Они в госпитале умерли затем. Но та девушка после первой и последней в их жизни ночи родила мальчика. Парень вырос, закончил институт и задался целью - найти боевых товарищей своего отца. Три года подряд он брал на производстве отпуск и всё свободное время проводил в архиве города Подольска, пытаясь найти ниточки, ведущие к сослуживцам родителя.
Так он вышел на меня. Сначала я получил от него письмо, а затем он явился сам. Сейчас уже на пенсии, живёт в Нижнем Новгороде, но недели не пройдёт, чтобы не позвонил, не поинтересовался, как моё здоровье да житьё-бытьё. Словно видел он во мне частичку своего отца. Вот такая история.
В конце нашего разговора Евгений Афанасьевич высказал пожелание и одну просьбу:
- С Александрой Дмитриевной, женой моей, вырастили мы двоих детей, у нас пять внуков и четыре правнука. Прожили душа в душу, как дай бог всем, только без тех тяжёлых испытаний, что выпали на нашу долю в юности. А вообще, всем друзьям, кто меня помнит и знает, хочу кое-что передать. Появился на свет я в городе Минусинске, в историческом здании. Так вот, вы после меня хоть на уголочке табличку приколотите, что, мол, здесь родился и жил почётный гражданин города. А больше ничего и не надо. Ну, это всё-таки больше имеет отношение к шутке, а я так устроен, что унывать не привык. Чего и вам желаю. Всех с Праздником Победы, ветеранам - здоровья, молодёжи - мирного неба.
Беседовал Евгений Абрагимов
